Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

В динамической работе мы имеем дело с бессознательным материалом клиента. Но у терапевта также есть бессознательное, которое может влиять на терапевтический процесс. В супервизии мне важно разглядеть рисунок разворачивающейся динамики между терапевтом и клиентом, и подумать, как это связано с историей клиента, с его внутренними конфликтами, также подумать, что в этот момент происходит с терапевтом.

Свою задачу, как супервизора, я вижу в том, чтобы поддержать супервизанта и поощрить его профессиональный рост. Так супервизии помогают обрести конкретные навыки (создание терапевтического альянса, заключение контракта, установление границ, соблюдение принципа нейтральности, контейнирование, активное слушание, умение видеть смыслы и интерпретировать их), интегрировать теоретические знания в личный стиль, воспитать этическое чувство.

Каким был ваш путь в профессию?

С одной стороны, я могу сказать, что мой путь в профессию довольно классический. Как и многие из нас, изначально, я состоялась в другой сфере, занимала руководящую должность, потом пошла учиться психологии, потом началась моя личная терапия и так я окончательно определилась с выбором. Но если говорить про поиск метода — тут мой путь был не таким однозначным.

Я очень хорошо помню первую книгу, с которой начался мой интерес к психологии. Это книга Александра Лоуэна «Психология тела», я прочитала ее в свои двадцать с небольшим, затем был длительный период различных тренингов, мастер-классов, обучений краткосрочным методикам, я даже прошла сертификацию в одном из авторских методов и начинала свою практику как интегративно-ресурсный психотерапевт.

Но психоанализ перевернул все мои представления о психике, о том, что происходит во взаимодействии между психотерапевтом и клиентом, и о том, чем занимается психоаналитический психотерапевт. Прикоснувшись однажды к психоаналитическому мышлению, в том числе испытав его на себе, сидя в клиентском кресле, мне уже было сложно возвращаться к своей прежней практике и к тому, чему я раньше обучалась в других подходах. Так начался мой долгий и захватывающий путь в сфере психоаналитической психотерапии.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Одно из моих открытий заключалось в том, что если я не знаю, что сказать клиенту, то лучше молчать. Способность выдерживать незнание — это сила, которую не так-то просто приобрести, лично у меня ушло много лет на развитие этой способности. И что-то мне подсказывает, мне еще есть куда расти

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Опыт моих коллег обогащает меня, мне всегда интересно послушать, как другие решают различные сложные вопросы, которые неизбежно возникают в работе с каждым клиентом. Кроме этого, общение с другими терапевтами является для меня большой психологической поддержкой в нашей довольно одинокой профессии.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Для меня супервизия это коллегиальный процесс. В работе опираюсь на свою чувствительность, феноменологию, теорию поля. Люблю работать с запросами на супервизию практики.

Каким был ваш путь в профессию?

Я пришел через клиентский опыт личной терапии, заинтересовавшись философией и этикой психотерапии.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

То что она работает первое удивление, второе то как она работает (что контакт оказывается исцеляющим).

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

У меня обычно супервизанты учатся больше быть в контакте, глубже анализировать динамические аспекты длительных отношений.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Супервизия для меня в первую очередь это обучение. И здесь привычнее думать о том, что супервизант — ученик, а супервизор — наставник. Но видится, что это взаимообогащающий процес для обоих в результате которого взращивается более объемное и живое понимание случая, собственных способностей и ограничений, расширяется арсенал возможностей в том, чтобы помогать пациентам.

Сотрудничество и поддержка, внимательное и бережное отношение к материалу с учетом нарциссической уязвимости, расширение прав и возможностей супервизанта в процессе, помощь в развитии собственного терапевтического стиля, позиция не эксперта, но третьего в отношениях терапевта и пациента — основные принципы моей работы в супервизии. Важно аккуратно подсвечивать точки роста и «слепые пятна» терапевта, чтобы это, возможно, стало предметом работы в личной терапии.

В нашей профессии мы в каком-то смысле одиноки — конфиденциальность и приватность терапевтической сессии как-будто создают герметичное пространство — и тогда супервизор становится тем, с кем можно разделить свои сомнения и успехи, поспорить или увидеть сокрытое ранее, почувствовать себя и пациента отраженным в психике другого и много всего, что не умещается в конструкции слов, но переживается в живом контакте пространства супервизии.

Каким был ваш путь в профессию?

Еще в медицинском университете я выбрал специализацию психиатрия-наркология и вот с того момента я стал приближаться к тому, чем занимаюсь уже более 15 лет. Работая психиатром я понимал, что фармакологическое лечение имеет достаточно ограниченные возможности, стал интересоваться как помогать словом своим пациентам. Психоаналитиеский тренинг, множество обучающих программ, личная терапия, супервизии, всего и не упомнишь, а сколько еще впереди? Прелесть психотерапии в том, что обучение, познание нового продолжается пока спецалист нацелен на развитие, углубление понимания себя и других людей.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Самым поразительным и завораживающим для меня оказалось то, как незаметно, очень деликатно и исподволь, но в тоже время мощно и безошибочно включаются во взаимодействие бессознательное одного человека с бессознательным другого. Порой это очень похоже на магию и волшебство, не удивительно, что у человечества множество мифов и суеверий описывающих эти процессы в имволической форме.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Иному, в чем-то отличному от своего, способу быть.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Для меня супервизия, это коллегиальный процесс на котором можно исследовать происходящее на терапии, опираясь на свою чувствительность, работу с телом, теорию поля, феноменологию, диалогичность, цикл опыта.

Помогаю терапевту развивать свою чувствительность терапевтическое мышление, строить гипотезы, работать со скрытым запросом клиента.

Каким был ваш путь в профессию?

Я нашел, то что хотел в своей жизни, пройдя витееватый путь, через врачебную деятельность, психологию, преподавание. Это совмещение трех ипостасей помогает мне сейчас быть полезным людям.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Самое поразительное открытие в терапии, это узнавание разности людей и возможности при этом быть вместе.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Я учусь у коллег иной точке зрения на происходящее, что позволяет мне видеть процессы более обьемнее и глубже.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Супервизия для меня — это возможность увидеть со стороны процессы, которые проживают терапевт вместе с клиентом, сложить пазлы в сюжет, разгадать неявное.
Одна из дорог к осознаванию происходящего на супервизии, по которым я люблю ходить это метафоры и эксперименты.

С нежностью отношусь к творчеству итальянских мастеров. К Дж. Франчесетти и Яну Рубалу обращаюсь за размышлениями о полевых процесах в гештальт терапии. Я также обращаюсь к Маргерите Спаньоло Лобб, чтобы изучить теорию развития через призму цикла контакта и исследовать влияние семейной системы на качество жизни. К психоаналитику Луке Николи — за возможностью рассмотреть терапию и супервизию «как захватывающее и смелое приключение в творческой и доброжелательной атмосфере, которое аналитик и пациент переживают вдвоем».

Для меня очень важно быть частью сообщества Ясно и МГИ, чтобы чувствовать коллегиальность, наблюдать за работами других специалистов и вносить свой вклад в развитие этого сообщества.

Каким был ваш путь в профессию?

Я обладаю тремя замечательными профессиями.

По первому образованию я медик. Работала в детской поликлинике в отделении физио терапии. Объясняя родителям и детям как заниматься ЛФК и принимать физиопроцедуры, я заинтересовалась психологией развития.

Поступила на психологический факультет в институт им Шолохова на профессию педагог — психолог. Учителя, вдохновляющие своими знаниями и практикой, преподавали гештальт-психологию, гештальт-подход. Это направление в психотерапии близок мне по духу, философии, этике и эстетике.

Работая педагогом — психологом в Доме Детского Творчества, в психологическом центре, я заканчиваю три ступени МГИ, создаю свою практику, становлюсь супервизором МГИ, терапевтом, супервизором и куратором Ясно.

На данный момент стремлюсь стать тренером МГИ, создаю спецкурс «Я гештальт- терапевт. Программа по формированию профессиональной устойчивости, и стабильной практики». Веду первые ступени МГИ, а также супервизорские и терапевтические группы. Развиваться в профессии для меня важно в сообществе.
Ведь именно через сообщество происходит непрерывный процесс инициации себя как профессионала. Процесс постижения философии гештальт подхода вдохновляет исследовать свою аутентичность, продолжать узнавать новое и делиться профессиональными открытиями.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Удивительно каких глубоких изменений может достичь человек, если другой человек регулярно интересуется его жизнью. Вера и внимание к человеку разбудит, укрепит, обновит творческие способности к адаптации. Разочарование в одном может служить началом чего-то нового и подлинного.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Я вдохновляюсь, когда наблюдаю работы коллег. Интересно понимать разность и опираться на схожесть размышлений и чувства. В коллегиальном разговоре прослеживается ход мыслей. Обогащается совместностью и рождается новое — уникальное.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Мне интересна тема развития отношений с клиентами: начало отношений, установление сеттинга, обсуждение контракта, возможные кризисы и тупики, завершение терапии как прогнозируемый и управляемый процесс и сложности, которые могут приводить к обрыву терапии.

Я опираюсь на теорию гештальт терапии: феноменологию, теорию поля, цикл контакта, парадоксальную теорию изменений. Опыт преподавания помогает мне соотносить теоретические конструкты с практикой, и в простой форме обсуждать динамику отношений с клиентом.

Я люблю обращаться к теориям развития, они помогают мне осмыслять трудности, возникающие в отношениях с клиентами, опираюсь на эпигенетическую теорию развития Эрика Эриксона, и на теорию сепарации — индивидуации Маргарет Маллер.

Я тепло отношусь к связи с сообществом: мне важна и моя принадлежность, и моя автономия, чувствую себя частью сообщества Ясно и МГИ, и эта связь сильно влияет на мою практику. Теме отношений с коллегами и нашей профессиональной идентичности я так же уделяю внимание в своих супервизиях.

Считаю, что основное условие супервизии — это взаимное коллегиальное уважение и сотрудничество, я стараюсь создавать на супервизиях безопасную среду для контакта и размышлений.

Каким был ваш путь в профессию?

Я училась в физико-математическом классе, и путь в психологию был заббарикадирован различными более понятными задачами. Но мне очень помогли Обломов и Раскольников, не смотря на профиль учёбы, у нас был очень требовательный преподаватель по литературе, и на её уроках мне удалось обнаружить своё конкурентное преимущество: я писала очень хорошие сочинения, потому что мне правда было интересно кто и что почему сделал. Обломов был моим первым открытием: как вот так можно долго лежать на диване, это же очень скучно. Я много про него написала, заметив, что никого он так особо не интересует в классе, как меня.

Но решающим стало знакомство с Раскольниковым, я была крайне впечатлена и озадачена Достоевским. После уроков я подошла к учителю и спросила, что она думает про журналистику как профессию, так как я начала думать в том направлении. Она меня отговорила, и я была в замешательстве. В моем окружении не было психологов, и я даже не очень понимала, что это за профессия такая. Я делала вид, что готовлюсь как все в МИФИ, и правда усиленно готовилась. Но в марте, когда оставалось 3 месяца до экзаменов, я окончательно решила свернуть с физико-математической дороги, стала искать варианты. Так я пошла учиться во второй мед, на клинического психолога.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Самое поразительное открытие для меня для многих терапевтов очевидное, но меня поразило: что впервые те изменения, к которым так стремится клиент будут происходить в пространстве наших с ним отношений.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Философии практики, конкретным техникам.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Стиль моей работы сформирован базовыми принципами гештальттерапии — в частности, мне интересно, как формируется контакт в клиент терапевтической паре.

Дополнительно изучение реляционного анализа расширило мои представления об отношениях и мой интерес сейчас лежит в исследовании уникальности этого опыта - в том, как встреча двух психик создаёт нечто особенное, свойственное только этому контакту и больше никакому другому — это будоражит и помогает смотреть на каждый отдельный случаю как на единственный в своем роде.

Мои базовые теоретические опоры: теория поля, теория привязанности, теория объектных отношений, концепция Л. И. Божович о строении и формировании личности

Каким был ваш путь в профессию?

Я просто хотела себе красивую старость — представляла, как буду сидеть в уютном кресле на веранде собственного дома у моря, и, закуривая сигару, говорить с человеком напротив про его нелегкую, но прекрасную жизнь. Я упорно шла к своей мечте — училась много лет, и т. д. (да и сейчас учусь — в нашем деле всегда есть чему учиться). Но в процессе личной терапии бросила курить, и теперь я просто обычный терапевт с ноутом на стуле, а не тот, что в домике у моря.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

То, что не бывает одной и той же интервенции для двух клиентов — каждый раз я извлекаю новые слова и новые смыслы для каждого.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Я учусь у коллег видеть иную, отличную от моей, точку зрения на процесс — это обогащает — дает мне больше свободы и творческих идей в работе.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

В первую очередь супервизия на сервисе для меня — это совместная работа группы, возможность развивать профессиональные навыки, обмениваясь опытом с другими коллегами.

Задача супервизии — это возможность услышать и разрешить запрос самого супервизанта. Мы, как терапевты в процессе работы с нашими клиентами/ пациентами, сталкиваемся с определенными сложностями. Задача супервизии искать ответы на вопросы, исследовать бессознательные процессы, быть полезными супервизанту в точке его тупика, непонимания, сложности от вопросов выбора техники, стратегии, непонимания причин интенсивности контртрансферных реакций и т. д.

В своей работе я опираюсь на взгляды школы современного психоанализа, интерсубъективного подхода и психоаналитическую теорию поля.

Супервизия — это взгляд извне на то что происходит в отношениях терапевта с клиентом/пациентом, дающий возможность расширить пространство увиденного и отмеченного самим супервизантом. Супервизия помогает развивать способность наблюдать, фантазировать, размышлять, выстраивать гипотезы для разрешения запроса самого супервизната.

Каким был ваш путь в профессию?

Интерес к психологии у меня появился достаточно рано. Сколько я себя помню меня всегда интересовали люди и отношения между ними. А вот путь к тому, чтобы стать профессиональным психологом был длительным, не самым простым, но от этого не менее интересным. До того, как я стала терапевтом, я преподавала английский, занималась переводами, работала в сфере HR. Но свое призвание я нашла, работая с людьми, и, благодаря психоанализу, мой интерес к другому и его внутреннему миру стал еще глубже и отчётливее.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Сама по себе терапия — это пространство для регулярных открытий. Меня до сих пор поражает сила и смелость клиентов проходить этот не самый простой путь.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Я многому учусь у коллег, взаимодействие с другими всегда обогащает, вдохновляет, дает возможность увидеть что-то новое, посмотреть на то, что кажется знакомым и понятным, под другим «углом». А еще процесс общения с коллегами мне приносит удовольствие.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Я думаю, что любая супервизия позволяет нам посмотреть на работу в терапии с определенного расстояния и под другими, часто неожиданными, углами.

Как практикующие терапевты, мы сталкиваемся с многообразием различных примитивных тревог, слоев и дефицитарных состояний в наших клиентах и нас самих.
Мы можем испытывать интенсивный и перегружающий контрперенос, наполненный сильными чувствами или ощущениями, порой туманными и непонятными.
Либо же, наоборот, наталкиваемся на сопротивление творчеству, на тупик, на изматывающий невротический круг.

Групповая супервизия, за счет своего разнообразия, способна реагировать на незатронутые или игнорируемые области в работе пары терапевта и клиента. Ухватить что-то, для чего еще не нашлось ни слов, ни места.
Таким образом происходит контейнирование пары, стимулируется любопытство, открывается новая перспектива.

Так же мне видится важным и опора на здравый смысл «нормального» развития и здоровую «часть», без которых исследование неизвестного невозможна.

Каким был ваш путь в профессию?

Этот путь, был и остается, чередой кризисов, их разрешений, неожиданных открытий и все большим приближением к самому себе. И, конечно, как у многих, обусловлен сочетанием конституциональных и исторических факторов.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Поражает, в первую очередь, объем и глубина «психического». А так же тот факт, что построенный определенным образом диалог, при должном внимании к деталям, нюансам и атмосфере, может стимулировать серьезные и качественные перемены во всех участниках терапевтического процесса.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

У других терапевтов мы можем перенять, пусть и частично, их способ смотреть, слышать или говорить.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Супервизия для меня — это в первую очередь о коллегиальной поддержке. Мне, как супервизору важно создавать безопасное пространство для всесторонней рефлексии терапевта. В супервизорской группе, которую я веду на сервисе получается создавать уютную, безопасную атмосферу, где не страшно предьявиться со своими сложными, озадачивающими кейсами. Активно вовлекаю группу в обсуждение случаев. Фокусы, на которые я обращаю внимание в работе: феноменология, переносные и контрпереносные реакции, диагностика, полевые процессы. Как терапевт много и с интересом работаю с парами, также супервизирую парную работу

Каким был ваш путь в профессию?

Психотерапия вторая моя профессия, куда я пришла в период кризиса, через личную психотерапию. Первое образование было техническим и первая карьеры состоялась в сфере IT. Пройдя через кризис выгорания и потери смыслов в первой деятельности, а потом долгий поиск себя — нашла себя в психотерапии. Обучение на второй ступени в МИГиП, паралельно магистратура и аспирантура в МГППУ. Не выбрала академический путь развития, выбрала практику и развитие в гештальт-терапии. После завершения основной программы было много специализаций: по работе с парами, с расстройствами пищевого поведения и личностными расстройствами. Профессией увлечена до сих пор, вижу в ней много смысла, пользы и интереса

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Как изобретательна и гибка психика человека, как она может приспосабливаться к чему-то тяжелому, сложному, порой невыносимому. Насколько люди живучи и хрупки одновременно. И насколько целительным может быть контакт человека с человеком, терапевтические отношения

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Основное как мне кажется — это другой взгляд, другая перспектива, фокус работы. Мы все разные, из разных подходов, школ, отличаемся своей характерологией, это дает порой поразительно разные взгляды. В коллегиальном общении мы можем обогащаться этими новыми фокусами и другим видением кейсов, если готовы признать ценность разности и открыты новому. Также, наблюдая за работой коллег, можно вдохновляться чем-то и что-то впитывать. Например способ присутсвия в контакте, отношение к клиенту, включенность, человечность

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

В работе супервизионной группы я считаю важным тот объем, который появляется при совместном рассмотрении случая, возможность переключаться между points of view, как между разными измерениями. Мы можем выходить на разные уровни обсуждения и размышления, отмечая полевые феномены, рассматривая каждого участника группы как часть объектной системы клиента, погружаясь в микро-процесс и обсуждая непосредственные материалы представленной сессии или фрагмента сессии, говоря о стратегии и тактике работы с клиентами разных уровней функционирования, работая на запрос супервизанта, строя гипотезы и фантазируя об отсутствующих частях материала.

Каким был ваш путь в профессию?

Во время моей первой личной психотерапии мы дошли до обсуждения ценностей, смысла жизни и прочих философско-экзистенциальных вопросов. Сформулировалось, что мне очень важно быть полезной другим людям, чувствовать, что я делаю что-то важное и помогающее. Так я пришла к идее о профессии второй половины жизни, и постепенно перешла из руководящей позиции в большой корпорации к профессии психоаналитического терапевта. Считаю это одним из лучших решений в своей жизни.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

В психотерапии работают прежде всего константное присутствие и живое внимание одного человека к другому. Это фундамент, этому нужно учиться, всё остальное нужно и работает только на этой основе.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

«И так тоже можно». У каждого терапевта свой почерк, свой стиль ведения сессий с клиентами. Заглядывать на чужую «кухню» — бесконечно увлекательно. Это обогащает, дает новые идеи и другую перспективу. Это позволяет также укрепиться в своей собственной терапевтической позиции, лучше ее почувствовать, видя сходства и различия с коллегами.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Для меня в супервизии существует три фокуса исследования. Это процесс, направленный на развитие клиента, отношения в терапии между терапевтом и клиентом и феноменология самой супервизорской сессии. Подобный многосторонний взгляд зачастую позволяет обнаружить уже в самой супервизии параллельность в работе терапевта и жизни клиента, что помогает профессиональному росту терапевта и поддерживает развитие клиента.

Каким был ваш путь в профессию?

В психологию я пришел после защиты кандидатской диссертации по экономике. К тому времени я уже имел большой опыт в сфере IT, преподавания, экономики и математики, но обучение стало неотъемлемой частью жизни и я стал выбирать для себя какую-то другую область. Кроме прочего в этом спсике была и практическая психология, психотерапия. То, что в какой-то момент я начал учится гештальт-терапии, в большой степени дело случая. Я продолжал работать преподавателем и программистом, пока учился на первой и второй ступени, но в какой-то момент начал задавать себе вопрос: «А хочу ли я сменить профессию на терапевта?».Момент, когда я понял, что ответ на этот вопрос положительный, стал для меня поворотным не только в карьере, но и в судьбе.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Самое первое и самое поразительное открытие, которое для меня случилось психотерапии, это то, что человек это не объект, не какая-то постоянная конструкция, которую можно разложить на составные части. Человек — это процесс, причем процесс целостный, уникальный, постоянно меняющийся и зависящий от окружающего мира.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

В силу того, что мы все уникальны, то в первую очередь в разговоре с другими коллегами я могу увидеть, услышать, обратить внимание на то, что мне не доступно, увидеть что-то в своей работе, в каком-то клиентском случае, что я сам не увидел, в силу того, что мой взгляд, мой опыт отличается от взгляда и опыта коллеги.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Для меня супервизия, это коллегиальная встреча, где два специалиста объеденённые общим смыслом профессии, исследуют свой опыт в ней. Я опираюсь на философию и методологию Гештальт терапии, а также на рабочие задачи, которые мы вместе с супервизантом обозначаем. Стиль демократично/доброжелательный.

Каким был ваш путь в профессию?

По базовому образованию я врач. Пришел в психологию через своий индивидуалый кризис, когда переживания тупика и безсмысленности, отравляли мою жизнь. Через клиентский опыт, я увидел, насколько эффективна эта работа, захотел приумножить свои знания, а в дальнейшем начал работу психологом.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Всегда впечатляет процесс трансформации состояния, когда исследуя переживания клиента, мы их называем и на этом фоне, ситуация страдания разворачивается иным образом. Продаются новые смыслы и появляется ясность как быть дальше.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Присоединяюсь к выше сказанному у коллег. И хочу добавить, в профессиональном диалоге можно сформулировать и услышать новые формы интервенций для описания процессов клиента.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Супервизия — одна из любимых форм работы для меня. Обсуждение терапии с опытными коллегами — это особый процесс, где терапевтам удается осознавать то, что было «в фоне», совершать открытия, принимать важные решения в работе с клиентами.

Считаю, что методы и принципы гештальт-терапии в ходе супервизии бывают даже эффективнее, чем в самой терапии с клиентами, и достаточно часто я работаю именно в «здесь и теперь» как супервизор.

Например, когда помогаю терапевту найти «слепое пятно" — могу работать с эмоциями терапевта в формате эксперимента и на границе-контакт, так терапевту удается «самостоятельно» подобраться к неосознаваемому и поймать ту самую Новизну.

Как говорят терапевты на групповых супервизиях — мне удается концептуализировать происходящее простым языком, и получается создать безопасную и рабочую коллегиальную атмосферу, таким образом сочетая и экспертную позицию и фасилитирующую.

Каким был ваш путь в профессию?

Мой путь в профессию был длительным. Я около 20-ти лет работал в бизнесе, много времени провел в переговорах и в продажах проводил различные тренинги. Был в поиске «камня грааля» во всём (универсальная правильная стратегия), что, конечно, далеко не всегда удавалось). А когда я получил собственный клиентский опыт в терапии — то с каждым годом всё больше «влюблялся» в ту «прикладную философию», которая происходила и на индивидуальных и на групповых сессиях. Сам переход в профессию психотерапевта был достаточно плавным, и плановым. У меня ушло на это около 5-ти лет.

При этом, оглядываясь назад, думаю, нашей профессией я начал увлекаться еще с детства: я рос в очень большой семье, где было много разных ситуаций, и мне приходилось бывать «медиатором» для братьев и сестер, я с большим интересом участвовал тем или иным образом в жизни своих родных.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Самые поразительные открытия для меня были связаны с идеями, что нет «правильного» видения или способа поведения в любой конкретной ситуации.
Также было удивительно, что вполне возможно сочетать противоположные взгляды, интересы или позиции, то есть рассуждать не только с позиции выбора «или-или», а с позиции интеграции «и-и» (и то и другое).

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Здесь буду рассуждать очень общо — я очень часто с огромным любопытством наблюдаю за коллегами. И действительно получаю новизну на предмет «как к этому можно еще относиться», или «как с этим можно еще обойтись». Такие открытия часто обогащают меня, даже если я вижу и слышу то, что в чем-то противоречит моим идеям или способам.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

Главной задачей супервизии я считаю обретение целостности. В ходе работы мы постепенно обнаруживаем повторяющиеся в разных парах нарративы. Это могут быть отношения терапевта и клиента, детские истории клиента, его паттерны в настоящем, но главное — отношения между его внутренними персонажами. Связывая эти слои, мы получаем реалистичную многомерную модель психики клиента.

Второй мой фокус это работа с техникой. Исследуя текст сессии, мы можем нарабатывать навык анализа материала клиента и формирование отклика. Сначала это происходит в супервизии, но позже становится доступно в моменте сессии.
Третий фокус — разгрузка психики терапевта, поиск и переработка контрпереноса.

Каким был ваш путь в профессию?

Я думаю, что к выбору профессии меня привело сочетание любви к общению с людьми, моих медицинских корней и страсти к образности, символизму и нарративности, которые всегда выражались в моей любви к литературе.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Работа с людьми для меня — это возможность путешествовать по параллельным реальностям и вселенным, в каждой из которых можно пережить какое-то приключение, научиться новому и испытать нечто особенное. Сложно оценить, чего в профессии психотерапевта больше: насколько мы помогаем нашим клиентам или они обогащают нас своим уникальным опытом и талантами.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

Наверное, в первую очередь я скажу о свободе. Можно всю жизнь ходить по одной дороге — например, из дома на работу и обратно. Общение с коллегами для меня похоже на открытие множества новых маршрутов, которые я сама, возможно, никогда бы не нашла. Эти маршруты могут оказаться более короткими, безопасными или живописными, а иногда кто-то по пути покажет тебе уютный барчик.

Что для вас супервизия? На что вы опираетесь при проведении супервизии? Какой у вас стиль?

В супервизии очень ценю возможность структурировать и расширить представление о клиенте и о терапевте. Опираюсь на знания о клинических состояниях, теориях личности и их расстройствах, системной связи симптома и особенностей фунционирования. С удовольствием обсуждаю взгляды коллег из смежных подходов и ищу способы поддержать эмпатию и интерес к клиенту.

Каким был ваш путь в профессию?

В седьмом классе я нашла книжку Карен Хорни «Психология женщины, мало что поняла, но очень впечатлилась. В десятом — пошла в Школу Юного Психолога при МГУ и решила учиться там, чтобы управлять людьми. Дальше оказалось, что самое интересное — это клиническая психология и психотерапия. Поле, в котором никода не кончаются интересные истории. Ценю психологию за бесконечные изменения и возможность меняться, оставаясь в любимой профессии.

Какое самое поразительное открытие о терапии вы сделали в своей практике?

Диалог терапевта и клиента — это творческий акт соединения двух психик, и он уникален, также как история отдельного клиента и тот опыт, который сам терапевт получает в процессе терапии с каждым клиентом.

Чему терапевт может научиться у другого терапевта?

У другого терапевта всегда можно подглядеть что-то новое: как он ведёт сложные разговоры, какие задаёт вопросы, как реагирует на неожиданные ситуации. Это помогает расширить своё видение и посмотреть на привычные вещи с другого ракурса. Обсуждение кейсов с коллегами — большая часть удовольствия от работы, оно даёт свежие идеи и уверенность в непростых случаях.